Если бы у меня была совесть, мне было бы мучительно стыдно, а так мне все равно. ©
В городах, под асфальтом и кладкою тротуара, есть Черные Дыры. Вычислить эти пропасти довольно легко - по их периметру расположены кинотеатры и книжные. Искривление времени и пространства на лицо: целая жизнь в течение фильма вмещается в полтора часа, сжимающиеся в ровный шарик десяти минут между полок и стеллажей. О том, как исчезают деньги, кажется, говорить не стоит. Сегодня перекошенный космос отпустил меня с томиком «Великого Гэтсби», на обложке которого разместился ДиКаприо. Интересно, задумается ли следующий владелец этой книги, всматриваясь в немного потертую от времени обложку, кто этот человек, и почему именно его изображение поселилось над этим названием? Может быть, через лет пятьдесят – семьдесят это имя не будет ни нарицательным, ни узнаваемым, как мало известен сейчас Рудольфо Валентино. Я часто думаю о нем – о том, кому перейдут все мои книги. Будет ли он зарываться носом в страницы, чтобы почувствовать горчинку типографской краски? Будет ли он читать романы под мелодии, в них упоминающиеся? Заметит ли, что большинство книг – из одного издательства и поверит ли, в то, что это просто совпадение? Будет ли, как и я, засиживаться до утра, потому что иные произведения особенно хороши ночью? Оставит ли он себе все, или же раздарит многочисленным друзьям и знакомым, пожелавшим унести с собой немного уюта или же пожалевшим шкаф, с раскрытым от усталости, жадно и со скрипом хватающим порывы сквозняка ртом створок? Будет его удивлять или раздражать некоторая эклектичность собранных томов и вспомнит ли он когда-нибудь – обращенным в пустоту размышлением или сдавленным чертыханьем при перевозке тяжелых коробок – меня, собравшую их?